Стефани Кейс — 34-летняя канадская бегунья, около 9 лет назад открывшая для себя бег на сверхдлинные дистанции. По профессии адвокат по правам человека. Она помогает людям в странах с самым уязвимым населением, например, в Афганистане и Южном Судане.
В 2014 году она основала благотворительную организацию Free to Run, помогающую женщинам и девочкам из пострадавших от конфликта обществ вовлечься в спорт. Стефани также ведет блог Ultra Runner Girl, в котором рассказывает о соревнованиях, в которых принимала участие.
Мы предлагаем ознакомиться с её отчетом о сложнейшей многодневной трейловой гонке «Тур гигантов», которая каждый сентябрь проходит в Италии. С разрешения автора мы перевели этот текст.
Зеленая трава. Мягкая зеленая трава. Ммм, чудесное место для того, чтобы немного вздремнуть. Может быть, если я подойду чуть ближе…
Внезапно я осознала, что смотрела не на зеленую траву — я падала головой вперед на обочину гравийной дороги. Я начала интенсивно вдыхать воздух и махать руками, пытаясь остановить движущееся вперед тело. Я устояла с помощью походных палок, выпрямилась и прокрутилась, не скоординировавшись, в пируэте, стараясь оглядеться по сторонам.
Где я и как сюда попала? Была середина ночи, я была сбита с толку, и никого не было рядом. Я не узнала улицу, на которой нахожусь. На маршруте ли я вообще? Как долго нахожусь в «отключке»? Я остановилась и посмотрела вверх, на силуэт 3000-метровых пиков, окружавших меня, и подумала, с какого же из них я только что спустилась. У меня не было никаких догадок. Ах, я достигла его, — подумала я, посмеиваясь незнакомым голосом. Наконец-то я на своем пределе.
Я знала, что нужно кого-то позвать, поэтому сразу же подумала о своем друге Майкле Ормистоне. В этот день он приходил на маршрут повидаться со мной и удивил, вернувшись ночью, чтобы в темноте и тумане сбежать вместе с горы. За это я была ему очень благодарна. Не уверена, что смогла бы спуститься самостоятельно — особенно, учитывая степень истощения.
Мы говорили о всевозможных вещах: его мыслях о прохождении «Тура» в следующем году, его стратегии питания, о том, что по правилам гонки ему нельзя бежать вместе со мной, о том, что он разработал часть маршрута Тура… Минуту. Начав набирать номер Майкла, я почувствовала в животе забавное ощущение. Майкл не разрабатывал маршрут Тура. Это бессмыслица.
Я попыталась сконцентрироваться и успокоить теннисные мячи, скакавшие по голове. Если Майкл сбежал со мной с горы, почему он сейчас не мной? Постепенно становилось понятно, что это происходит в моем воображении.
Получается, что я сумела в сонном состоянии преодолеть технический горный трейл, беседуя с воображаемой версией моего друга.
Вот дерьмо. Я реально за*балась, не так ли?
Это было в 12:00 дня в четверг, и я бежала практически без остановок с 10:00 утра воскресенья, когда был дан старт гонки. Мои ноги прошли почти 300 километров, а я потратила только 2 часа на сон и в буквальном смысле теряла рассудок.
Странным образом осознание того, что я на грани коллапса, сделало меня совершенно спокойной. Это было место, которое я искала с тех пор, когда почти 9 лет назад начала бегать ультратрейлы. Место, существующее где-то на границе реальности, где ты не в состоянии отличить верх от низа. В этом месте все ожидания, ограничения и страхи пропадают, и ты абсолютно волен просто быть. Всё, что существует — твой следующий вдох. Твой следующий шаг. Твое следующее моргание. Не думаю, что я когда-либо испытывала такой момент полной свободы посреди такого смятения. То, что должно было стать точкой низшего падения, оказалось неожиданно поддерживающим.
Это Тур Гигантов. 338 километров горной гонки без остановок с 24 000 метрами набора высоты в итальянской области Валле-д’Аоста.
Мне сложно назвать мои отношения с этой гонкой иначе, нежели всеобъемлющим любовным романом.
Если бы Тур Гигантов был мужчиной, он бы был невероятно сексуальным, таинственным и опасным парнем; ты понимаешь, что он может разбить твое сердце, но ничего не можешь с этим поделать.
Такой парень заставляет тебя забыть о времени, с ним всё окутывается плотной дымкой напряженного вожделения и безумной любви. Отношения преисполнены огромными взлетами и падениями, но ты знаешь: что бы ни случилось, они изменят тебя навсегда.
В течении двух последних лет я была совершенно одержима этой гонкой. В 2015 году я пробивалаcь до 282-го километра, пока организаторы не были вынуждены прекратить гонку из-за опасных погодных условий. Я поклялась никогда не повторять ее. Но, как бывает в любых затягивающих отношениях, всего через несколько дней я планировала Тур-2016.
В дни, предшествовавшие гонке, я пыталась отдыхать в Шамони и Курмайоре вместе с родителями, приехавшими из Канады… Но с уверенностью могу сказать, что я была ужасной компанией.
Миллион вопросов роился в моей голове: достаточно ли я выспалась? Не дойдут ли мои травмы до критического состояния? Что, если посреди гонки произойдет несчастный случай? Смогу ли я в это время бодрствовать? К сожалению для меня и моей кредитной карты, я пыталась утихомирить предстартовое беспокойство чрезвычайным потреблением, покупая всё виды экипировки, которые сумела найти (*Тут звучат поочередные гимны аллилуйя от Ravanel, Snell и Salomon*).
Когда настал день гонки, я вооружилась четырьмя парами походных палок в двух разных размерах, множеством кроссовок Salomon и одной сиротливой парой кроссовок Hoka, а также другой сменной экипировкой, которой, как я думала, хватит на год, не то что на неделю (я ошибалась). И, самое важное, это 8 тюбиков крема Chafex, чтобы избежать неловкого инцидента с голой нижней частью тела, случившегося в Туре 2015 года [из-за рубцов на теле Стефани пришлось избавиться от штанов и вшитых в беговую юбку шорт, несмотря на холодную погоду — прим. переводчика].
У меня было 2 новых фонаря на голове, фонарь на животе, я бы купила фонари на руки и ноги, если бы их производили. Возможно, я не была готова физически, но я выглядела готовой, а это уже половина победы, верно?
Гонка для меня почти закончилась в первый день. Прошло всего несколько часов, а меня рвало и мутило. Упреждая ваш вопрос — нет, это не было связано ни с высотой над уровнем моря, ни с быстрым стартом (последнее в Туре неизбежно, но не смертельно). Увы, я слишком поздно поняла, что мой электролитный порошок плохо воспринимается организмом. И я стала бороться за калории. Я поглощала всю еду, до которой могла добраться, но в какой-то момент это стало бессмысленным.
Всё, что я пыталась жевать, вызывало рвотный рефлекс и заставляло наклониться и кашлять, извергая изо рта длинные и уродливые потоки слюны. На базах жизни (это установленные организаторами на каждом 50-ом километре контрольные точки) я почти слышала перешептывания волонтеров «эта до конца не дойдет», а сама у всех на виду исполняла танец «еда-заткнутый рот-еда».
На этом месте я должна остановить повествование и рассказать о своей замечательной подруге Белинде, поддерживавшей меня в течение всей гонки.
Белинда настолько интенсивно поддерживала меня, что я не замечала её (громадного!) участия в собственной гонке. Ее стандартной фразой было «всё прекрасно, всё прекрасно», и этот прозаичный подход заставлял меня поверить, что всё и правда было хорошо. Когда я пыталась убедить её, что мои средние пальцы разбиты (я до сих пор не чувствую их), жаловалась на рвоту и непонятную неконтролируемую дрожь, всё было просто преееееекрасно.
Не важно, в чем я нуждалась: в пластиковом пакете для рвоты, в новых влажных салфетках, которые она нежно называла моим «пакетом для какашек», в том, чтобы вытереть свои отвратительные ступни об ее футболку — Белинда давала мне это. И это было замечательно.
Мы обнаружили, что я могу есть еду, не требующую пережевывания: мягкие авокадо, картофельное пюре и суп. Итак, питаясь рационом беззубой бабушки, я прошла первый день и ночь. К сожалению, некоторые очень элитные бегуны не оставили этих продуктов во второй день.
Спускаясь с Кол Фенетре во тьме (мой абсолютно нелюбимый спуск на всем маршруте, из-за крутости рельефа и острых, как бритва, поворотов), я догнала Дэнис Циммерман. Она сказала, что сдает, а я выгляжу сильной. Я покраснела, как школьная отличница от похвалы учителя, и скакнула в ночь.
На следующем же спуске я догнала Мишеля Гралью. Беговые боги улыбаются мне!!! Мишель был одни из главных претендентов на подиум гонки, и, кроме того, он чуть-чуть звезда из-за своих, э, других занятий [бегающий ультратрейлы Мишель Гралья также известен как топ-модель — прим. переводчика]. Возвращаясь вниз по дороге, он объяснил, что неприятно упал на спуске с Кол Фенетре.
Я обняла его в тщетной попытке приблизиться к стиральной доске пресса, и слишком поздно поняла, что сжала его травмированные ребра (*фейспалм*). Всё равно. Это было здорово. Главным образом, для меня.
Во второй день я по-прежнему чувствовала себя весьма дерьмово, но была в хорошем настроении. На неделю, которую проходил Тур Гигантов, мир в Валле-д’Аоста как будто бы замер, и каждый был парализован Гигантами.
На каждом повороте тебя приветствовали широкими улыбками, постоянными аплодисментами, торжественными кивками головы… Каждый знал, кто ты и что ты пытаешься сделать, и за это ты вызывал безумное уважение. Каждый раз, когда я ощущала нерешительность, крики BRAVA! BELLISSIMA! целовали мои уши и давали мне силы для движения вперед. Когда я попала в контрольную точку в рифуджио [название итальянских горных приютов], один человек наполнил мои фляги водой, другой налил мне суп (бродо!), третий попросил автограф на свою футболку или постер.
Они дали мне почувствовать себя настоящей рок-звездой, несмотря на то, что я была покрыта брызгами мочи и пахла, как гниющее мясо.
В конце второго дня я добралась до Доннаса. Это был 150-ый километр, и я ненадолго рухнула в объятия своего отца. Здесь в 2015 году я остановилась на сон, но в этом году стратегия была иной. Я знала, что в период между полуночью и 3-мя часами ночи бороться со сном сложнее всего, поэтому хотела отодвинуть сон как можно ближе к полуночи.
Я прошла базу жизни всего за 26 минут, успев поесть, почистить зубы, вытереться детскими салфетками, сменить одежду, переобуться из Salomon в Hoka, надеть на голову фонарь. Я даже удержалась от бесплатного массажа, оставив его своей команде. Предстоял путь вверх на Рифуджио Кода, к отметке 170-го километра, где случился мой первый сон.
Секция после Донны просто раздражала. Ты делаешь множество шагов для подъема только затем, чтобы спуститься. А затем подняться. Подъем крутой, скучный и безжалостный. Тут, в середине гонки, началась моя паранойя. Когда мои глаза начали слипаться, с каждым шагом я начала представлять, что, может быть, НЕТ следующей контрольной точки… Я должна была дойти до Сассы давным-давно, но, как бы высоко я ни поднималась, знака Сассы не было.
Внезапно я получила текстовое сообщение от Белинды: «Я не могу найти Сассу! Мне очень жаль, я не в состоянии сделать это!». Мне всё стало ясно. Это был некий гигантский сговор организаторов: заставить нас бегать кругами во тьме, ради их садистского удовольствия (смотри видео ниже).
Пройдя Сассу, я понеслась над лесным массивом к звездным огням Рифуджио Кода, пуская слюну от мыслей о предстоящем первом сне. Вступив, наконец, на порог рифуджио, я улыбнулась и крикнула «tutto bene!» (всё хорошо!), сразу же неуклюже опустившись на деревянную скамью. Я пробормотала просьбу о бродо и попросила о 80-минутном сне сразу после еды.
Зная с прошлого года несколько хитростей для успокоения сердечного ритма и замедления мыслей, я, только коснувшись головой подушки, представила свою маму, она готовила передо мной еду… горячая, испускающая пар миска тушеных морепродуктов в томатном бульоне… Это сработало.
«Прошло 80 минут», — сказал мне добрый человек из рифуджио одновременно извиняющимся и действенным тоном. Время идти.
Я снова отправилась в ночь, думая, насколько мне хватит 80 минут сна. План состоял в том, чтобы через 24 часа поспасть 40 минут. Но я не имела понятия, выдержит ли мое тело. А потом была проблема нескончаемой тошноты…
Я напевала что-то по пути, была совершенно одинока и счастлива, глядела на мерцающие огоньки далекого города. В эти часы перед рассветом я абсолютно развязно делала всё, что хотела. Я громко пела, не попадая в ноты. Обильно пукала. Часто писала. Била кулаками в воздух. Вокруг не было ни души, но меня бы не смутило, если было бы иначе.
Я новым, незнакомым образом, чувствовала себя сильной и уверенной, я не хотела сдерживать себя ради кого-либо. Мне было классно так, с пуканием и всем остальным.
В рифуджио, перед рассветом, я впервые за долгое время прожевала кое-какую пищу, и поглотила какое-то количество макарон в томатном соусе. Один из волонтеров застал меня громко разговаривающей, наставляющей себя с каждым укусом, так как я периодически закрывала рот рукой, чтобы не дать пище выйти назад. Мы оба скорчились в гримасе, а затем засмеялись. Это был Тур.
После рассвета я дошла до крошечной контрольной точки в удаленной части трейла. Два итальянских доктора улыбнулись, когда я подошла к их скудному ассортименту закусок: несколько бисквитов, сушеные абрикосы, куски черствого багета и оливковое масло.
Я осмотрелась, попытавшись понять, что подойдет для моего желудка… Я была очень голодна, запах сломленных мышц пронизывал ноздри, и я знала, что сойду с колеи, если в какой-то момент не потреблю много калорий. Без раздумий я наполнила пластиковую чашку оливковым маслом и разом выпила 2,000 калорий. Доктора подтолкнули друг друга локтем и показали на меня. «Tutto bene!!!» — сказала я, массируя живот и снова подходя к бутылке. Когда вторая чашка оливкового масла попала в мои внутренности, я отправилась к следующему спуску, попутно отрыгивая, как итальянский повар.
С этого момента все системы работали. Я была готова принять столько калорий, сколько возможно, всё еще, желательно, без пережевывания. На Шамполюке меня поджидала Белинда с бадьей мороженого, спасибо моим родителям за творческий подход к покупкам — взбитые сливки, как я и просила.
Конечно, из-за этого мой сердечный ритм мог возрасти до нечеловеческого уровня, а мои ноги стали неконтролируемо трястись (доселе неведомое мне состояние), но я бодрствовала и была обеспечена энергией. И готовой к веселью!
Я так увлеклась взбитыми сливками, что решила взять с собой баллончик на подъем к рифуджио Гранд-Турмалин. Каждые 5 минут или около того я трясла его, как полароидные снимки, и брызгала ценным белым плюмажем из жирных химикатов в рот. «Элитный атлет. Прямо здесь», — думала я, поднимаясь вверх.
Волонтеры в рифуджио не знали, что делать с этим англоязычным, несущим сливки, бедствием, которое, вопреки всему, бежало среди лидеров. Но они всё так же аплодировали мне.
После Гранд-Турмалина я поднялась на высоту 3 000 метров и остановилась, чтобы вдохнуть горный воздух цвета индиго. На вершине была безупречно ровная скала, как раз такого рамзера, чтобы на ней уместилась Стеф в позе эмбриона. Я, опьяневшая от истощения и потеющая холодными каплями взбитого крема, была слишком уязвима, чтобы сопротивляться. Я настроила на iPhone будильник, который должен был зазвонить через 7 минут, и легла вздремнуть, представляя, что луна надо мной в действительности была солнцем, дающим тепло и свет моему дрожащему телу…
Снова время идти. Далее мои воспоминания смазываются, но было несколько по-настоящему выделяющихся моментов.
Вальтурнанш был хаосом. Я пыталась заснуть, но, к большому испугу Белинды, встала с койки уже через несколько минут. Я была в странном состоянии полной депривации сна, но также неугомонности, а впереди еще было 130 километров. Я была не в настроении разговаривать, спать, есть и поддерживать какое-то подобие позитивного настроя. Я решительно собиралась продолжать, но не делала вид, что наслаждаюсь этим. Глупости. Единственным логичным решением было вновь запеть (плохо).
На рифуджио Магия, перед подъемом на Кьюни, мои друзья Хосе и Коррадо из отеля Крокус встали на заре, чтобы встретить меня угощениями, объятиями и воодушевлениями. Они дали мне соленые лакричные конфеты и японские крекеры из морских водорослей — выигрышная комбинация, которую я бы ни за что не придумала даже в самых диких галлюцинациях.
Когда я стала требовать гамбургеров из МакДональдса, они дали мне хрустящие гамбургеры McBacons и куриные наггетсы. Очень необычное место для такой еды. Это было бы не так странно, если бы я не отказалась от красного мяса в конце 1980-ых.
Вспоминаю спуск с Олломонта: я посмотрела под ноги и увидела на бедрах нечто, похожее на кровь. Поискав на теле какие-либо открытые раны, я поняла, что это соус барбекю — следствие агрессивного макания наггетсов в индивидуальные контейнеры с соусом.
После сонно-бегового эпизода с воображаемым Майклом через меня прошел ряд других ужасающих откровений. Майкл не был единственной персоной, призванной в моей голове. Был также «Крис» (не Кристиан Каселли, финишировавший на 10-ом месте), который случайным образом возникал ночью и бежал со мной. Крис держал темп, зливший меня, принуждал бежать быстрее, чем я бежала бы сама по себе.
О да. Крис также был плодом моего воображения. На одном из участков я так надеялась на Белинду, что стала сомневаться в собственной идентичности. Вопрос была ли я Белиндой? морочил меня добрых 20 минут. Почему? Понятия не имею.
У Сен-Реми-ан-Босса я в третий и последний раз поспала — на этот раз 30 минут. Моим приютом стало темное, теплое и тихое место, которое Белинда яростно охраняла для меня. Она окружила меня пиццей, теплым супом и кокосовой водой, и палкой отгоняла всех шумных гостей. Я легла, бормоча, что не смогу заснуть…
«Время просыпаться. Ты очень хорошо поспала 30 минут», — Белинда мягко терла мою спину, вытягивая меня из восхитительного сна столь нежно, сколь это возможно для человека. Казалось, что ангелы бегают своими перистыми крыльями вдоль всего моего тела. Я на секунду улыбнулась, а в следующий миг меня ударило цунами боли в ступнях и ногах, а также осознание предстоящих 30 километров по горам.
Тогда Белинда промолчала, но мои ноги выглядели, как в исторической книге про Вторую мировую войну: с дырками и трещинами, которых там не должно быть. К тому моменту я была на кодеине, без него было никак.
«Увидимся в Курмайоре!» — подбодрила меня Белинда, когда я выбегала из села. По-настоящему в моем сознании не отпечатлелось, что в следующий раз я увижу её на финише. Я не хотела даже думать об этой возможности, из страха разгневать беговых богов. В любое мгновение могло случиться всё, что угодно, и я не могла позволить себе еще один эпизод сонного бега.
Полил дождь — сильный дождь. Я не смогла балансировать на одной ноге, чтобы достать водоотталкивающие штаны, поэтому нырнула в коровник, получив ощутимое облегчение от холода в тепле, которое источала груда навоза.
Трейл представлял собой мокрую смесь грязи, экскрементов животных и — во всяком случае, в моей голове — пота тех, кто бежал впереди меня. Я спотыкалась и скользила в тумане, отчаянно стараясь достичь рифуджио Фрассати. Когда я наконец зашла в дверь, поднялось солнце, а с ним и мой уровень отчаяния. Как я могла быть так близко к концу и чувствовать себя такой далекой от финиша?
Женщина-волонтер охватила мое лицо обеими руками и улыбнулась. Она заговорила со мной по-итальянски, гладя мой лоб так, как это делала мама, когда я пропускала школу по болезни. Мне захотелось остаться тут на несколько часов, но одновременно хотелось добраться до моей настоящей мамы у финишной черты. Через несколько минут, приняв еще один бродо и итальянскую поддержку, я вышла на природу и направилась к последнему перевалу Малатре.
Несколько дней участники мечтали о Малатре. Это последний серьезный подъем, и когда ты наверху, ты знаешь, что дойдешь до финиша. Я думала о том, как взойду на вершину, радостно крикну и быстро двинусь вниз, до самого Курмайора… В действительности произошло ровно наоборот.
Я поднималась выше и выше, а дождь перешел в снег, потом к снегу добавился град, начавший заполнять землю. Я слишком устала и замерзла, чтобы прерывать шаг, поэтому оставила микрошипы в рюкзаке. Я очень волновалась, что если остановлюсь, то прямо тут упаду с горы. Я выкрикивала самой себе каждые 10 метров: ЛЕВОЙ! ПРАВОЙ! ЛЕВОЙ!, как армейский сержант. Когда путь исчез и впереди остались только веревки для продвижения к вершине, мне стало по-настоящему страшно. Я бы так не пугалась, не будь депривации сна, но на данной стадии я почти не контролировала баланс, суждения и координацию… и я была напугана до смерти.
Приближаясь к вершине перевала, я пописала в штаны. Всего 30 минут, и ты будешь ниже снеговой линии, думала я, размышляя, смогу ли пройти снежно-ледяной спуск на другой стороне.
Согретая мочой, я продиралась к вершине и, достигнув ее, издала гортанный вопль выживания. Я достигла её. Я чувствовала себя нечеловечески: как компиляция нейронов, рефлексов и синапсов, которая неким образом сумела физически доставить меня в это место, хоть я не могла сообразить, как.
До самого спуска с Бертона, что всего в 6 километрах от конца, я не думала о финишной черте. Теперь, дойдя до него, я знала, что сделаю это. Слезы наполнили мои глаза (и глаза бывших рядом путешественников, уловивших запах моего немытого тела и пропитанных мочой штанов). Я не просто собиралась закончить Тур Гигантов. Я собиралась прийти 2-ой среди женщин и 14-ой в общем зачете, при 750-ти стартовавших и 450-ти финишировавших.
Я сделала это.
Я завершила гонку с результатом 98 часов, 15 минут… и 27 секунд. В течение 4-ех дней я потратила лишь 2,5 часа на сон (плюс 7 минут на скале).
Финиш этой гонки стал одним из самых гордых моментов всей моей жизни. Это было путешествие, которое я была должна разделить с самыми дорогими друзьями и семьей, но, вместе с тем, оно было очень личным. Во время Тура ты открываешь вещи, которые просто нельзя описать. У тебя появляются прозрения, которые нельзя передать или произнести — но они видны на лицах тех, кто финишировал гонку.
Как я написала на своей странице в Facebook после гонки, я чувствую глубокую связь с другими участниками, волонтерами, и, в особенности, с моей замечательной командой, в которой я была абсолютно уверена. В некий момент, не прекращая двигаться в пространстве, я познала эти камни под ногами. Посредством хаоса, депривации сна и проделок с взбитым кремом я разбила свою душу, и моя уязвимость вытекла наружу. Я собрала свою силу и мощь, я была побеждена своими страхами. Я отдала всё, что имела, и вышла с бОльшим.
Я в огромном и неоплатном долгу перед Белиндой, которая была моей лучшей командой, которую только можно пожелать. Перед родителями, видевшими мои страдания и всё равно воодушевлявшими меня на пути — уверена, им было непросто. Перед Майклом, реальным и воображаемым, и перед его рисовыми пирожными. Перед Хосе и Коррадо из отеля Кроукс, за хрустящие гамбургеры, за помощь моим родителям, за то, что позволил меня чувствовать себя как на родине :). Перед восхитительной командой клиники Боускилл из Лондона и доктором Франсуа Фуршетом из Женевы. Перед всеми, кто обеспечивал мне поддержку и перед всеми вами, кто может пойти следом… спасибо вам!!!
Последние несколько недель я провела, спя и поедая мороженое (впрочем, отодвинув от себя взбитый крем), я даже поучаствовала в паре гонок. Теперь я живу в Женеве, и бываю в горах — в Шамони и Курмайоре — почти каждые выходные. Нельзя представить лучшей жизни.
Думаю, я действительно стала чуть выше… потому что я наконец-то могу назвать себя настоящим Гигантом.
Перевел Михаил Парфенов.
