Харуки Мураками: «Я не великий, но сильный бегун. Это один из немногих даров, которыми я могу гордиться»

Я начал бегать осенью 1982 года. Мне было 33. Незадолго до этого я открыл маленький джазовый клуб в Токио, возле станции Сендагайя. Через три года здание закрыли на реконструкцию и мы переехали на новое место, ближе к центру Токио.

В дневное время это было кафе, ночью бар. У нас была вкусная еда и живая музыка по выходным. Такие клубы были редкостью в Токио, поэтому у нас было много постоянных клиентов и дела шли хорошо.

Большинство друзей предрекали клубу провал. Они говорили, что у заведения, которое появилось как результат хобби, нет шансов на успех. И что такие, как я — наивные и далекие от бизнеса, ничего не добьются.

Моей сильной стороной всегда было трудолюбие — я скорее рабочая лошадка, чем соревновательный скакун. Я вырос в семье служащих, поэтому мало знал о бизнесе, но, к счастью, в семье моей жены был свой бизнес и её интуиция меня часто выручала.

Работа была тяжелой, надо было работать с утра до ночи. Уходил уставший и опустошенный. Было много разочарований и болезненного опыта. Вскоре я стал зарабатывать достаточно, чтобы нанять людей и наконец-то смог перевести дух.

Я чувствовал, что стою на последней ступеньке крутой лестницы и готов выйти в открытый космос. Я был уверен, что справлюсь с любыми проблемами, появись они сейчас. Я глубоко вдохнул, посмотрел назад на лестницу, по которой только что карабкался, медленно осмотрелся и начал обдумывать следующий этап жизни.

Новый этап

Приближалось тридцатилетие — возраст, который уже не называют молодостью. И во многом из-за этой грусти мне случилось написать новеллу.

Помню этот день — 1 апреля, 1978 года, на часах 13:30. На стадионе Джингу я смотрел бейсбольный матч. Был прекрасный весенний день, безоблачный, с легким теплым бризом. В то время на дальнем поле не было скамеек, только травяной склон. Я лежал на траве, потягивал холодное пиво, иногда поглядывал на небо и наслаждался игрой. Стадион был полупустой.

Сезон только начинался и Swallows принимали Hiroshima Carp. Такеши Ясуда подавал за Swallows. Это был невысокий, коренастый подающий с невероятно крученой подачей. Такеши легко провел три аута и легко выбил нападающих соперника. Дэйв Хилтон — молодой игрок команды Swallows, отбил мяч к задней линии поля. Треск биты о мяч раздался эхом по всему стадиону. Хилтон легко прошел первую базу и направился ко второй.

И именно в тот момент меня озарило — я хочу написать новеллу. Я до сих пор помню широкое чистое небо, чувство свежей травы, судьбоносный треск биты. Что-то спустилось с неба в то мгновение, и я все принял.

У меня не было амбиций стать писателем. Было лишь сильное желание написать новеллу. В магазине Kinokuniya я купил пачку бумаги для письма и пятидолларовую ручку Сейлор. Маленькая капитальная инвестиция в мое дело.

К концу осени я закончил рукопись на двести страниц. Я не знал что с ней делать и положился на волю случая — отдал в литературный журнал Gunzo на конкурс молодых писателей. Отправил и даже не сделал копию, т.к. был больше заинтересован закончить книгу, чем выпустить её в свет.

Это была невероятная осень. Небо было чистым, а деревья гингко перед Мемориальной галереей Мейджи были такими золотыми, как никогда прежде в моей жизни.

Следующей весной, мне позвонил редактор Gunzo и сказал, что моя новелла попала в шортлист номинации. Я был так занят другими вещами, что совсем забыл об участии в конкурсе. Но новелла продолжила свой путь, выиграла номинацию и летом была опубликована под названием «Слушай песню ветра».

Новеллу хорошо восприняли и, толком не понимая что происходит, я внезапно оказался среди новых писателей, подающих надежды. Я был удивлен, но люди которые меня знали, удивились еще больше.

Я продолжал заниматься джазовым клубом и написал вторую новеллу — «Пинбол, 1973». Также написал несколько коротких историй, переводил кое-что из Ф. Скотт Фицджеральда.

«Слушай песню ветра» и «Пинбол, 1973» номинировали на престижную премию Акутагава, но ни одна из них не выиграла. Я не расстроился. Если бы я выиграл, то погряз бы в интервью и письменных работах. Это бы мешало работе в клубе.

Три года я занимался джазовым клубом — вел бухгалтерию, проводил инвентаризацию, составлял расписание команды, стоял за стойкой, смешивал коктейли и готовил, закрывался в предрассветные часы и мог писать лишь дома за кухонным столом, пока не засыпал.

Я чувствовал, что проживаю две жизни и постепенно осознал, что хочу писать более существенные работы. Мне понравился процесс написания первых двух произведений, но в каждой были части, которыми я не был доволен.

Писать мог только рывками, выкраивая крупицы времени — полчаса здесь, час там — из-за постоянной усталости не мог сконцентрироваться. С таким подходом я мог написать несколько интересных, свежих вещей, но результат был далек от глубокого и совершенного.

Я чувствовал, что получил чудесную возможность быть писателем и хотел реализовать себя в этом. После долгих размышлений я закрыл бизнес и сосредоточился на писательстве. Доход от джазового клуба значительно превышал зарплату новеллиста, но это была реальность, которую я себе позволил.

Большинство моих друзей сомневались во мне: «Твой бизнес на ходу сейчас. Почему не позволить кому-то заниматься им пока ты пишешь?» Несмотря на все возражения, я продал клуб и немного сконфуженно стал называть себя писателем.

«Я бы хотел два года только писать. Если это не сработает, мы всегда можем открыть где-то еще один бар. Я еще молод и у нас будет время начать заново», — объяснял я жене. Шел 1981-й год, у нас был ощутимый долг перед кредиторами, оставшийся от бара. Но я решил не отступать от плана и посмотреть к чему это приведет.

В апреле я закончил «Охоту на овец». Эта новелла была гораздо длиннее предыдущих, масштабнее и продиктована историей. По ее окончании у меня появилось приятное чувство, что я сформировал свой стиль. Сейчас я уже мог представить свою жизнь новеллиста.

Редакторы в Gunzo не обратили внимание на «Охоту на овец». Читатели, наоборот, полюбили новую книгу и я был счастлив. Это был настоящий старт в роли писателя.

О беге

С тех пор, как я решил стать профессиональным писателем, возник другой вопрос — как оставаться в хорошей физической форме?

Управление клубом требовало постоянной физической нагрузки, но за писательским столом я стал набирать лишние килограммы. Кроме того, я невероятно много курил — по 60 сигарет в день. И я решил, что если хочу прожить длинную жизнь писателя, нужно найти способ оставаться в форме.

Бег, как вид активности, имеет много преимуществ: не нужна чья-то помощь или особое снаряжение; не нужно определенное место; нужна лишь пара беговых кроссовок и хорошая дорога, чтобы прийти к внутреннему балансу.

После закрытия бара я решил полностью изменить свою жизнь, поэтому мы с женой переехали в Нарашино, префектуру Чиба. Это была сельская местность без спортивной инфраструктуры. Выбора не было и я просто начал бегать. Из-за бега я бросил курить, получился символический прощальный жест с жизнью, которую я когда-то вел.

В школе я не любил уроки физкультуры из-за занятий, навязанных кем-то сверху. Но когда я мог делать все по-своему — я отдавался делу полностью. Я не был атлетичным или ловким, поэтому виды спорта, где нужно принимать решения со скоростью света, не были моим коньком. Это и объясняет выбор бега на длинные дистанции. Я безболезненно встроил его в свой образ жизни.

Так же и с обучением. Вся учеба от младшей школы до колледжа, когда меня заставляли учить все подряд, была мне неинтересна. В результате, несмотря на хорошие оценки, я не помню чтобы меня хвалили за хороший результат или за то, что сделал что-то лучше всех. Я начал получать удовольствие от учебы закончив колледж, когда мог изучать заинтересовавший меня предмет в собственном темпе. Тогда я был мотивированным и эффективным в получении знаний.

Больше всего в работе профессионального писателя мне нравилось рано ложиться спать и рано вставать. Когда я был занят клубом, часто ложился спать к рассвету.

Мы с женой решили вести более естественный, ответственный образ жизни: ложиться отдыхать с сумерками и просыпаться с солнцем; встречаться с людьми, которых мы хотим видеть и по возможности избегать тех, кого не хотим. Мы решили, что хотя бы на время можем позволить себе эту скромную привилегию.

В разное время суток у людей разная производительность, я определенно «жаворонок». В это время легко фокусируюсь. Днем я занимаюсь рутинными делами, а в конце дня отдыхаю, читаю или слушаю музыку. Конечно, этот рисунок дня не оставляет шансов для ночной жизни и иногда препятствует отношениям с другими людьми.

Люди обижаются если постоянно отказываться от их приглашений. Но в этот момент я чувствую, что незаменимая связь, которую я должен создать в своей жизни — не с определенным человеком, а с неопределенным количеством читателей.

Мои читатели будут приветствовать любой стиль повествования до тех пор, пока каждое мое произведение будет лучше предыдущего. Разве это не мой долг и высший приоритет как новеллиста? Хотя я не вижу лиц своих читателей, но я считаю их самым важным в моей жизни.

Другими словами, вы не сделаете счастливыми всех.

Даже когда я занимался клубом, то понимал это. В клуб приходило много посетителей. Если одному из десяти место нравилось и он приходил вновь — этого было достаточно. Если один из десяти становится постоянным клиентом, тогда бизнес будет в порядке. Это понимание сняло груз с моих плечей.

В то же время я должен был удостовериться, что одному из десяти место действительно понравилось. Для этого нужно сделать свою философию предельно ясной и терпеливо ей следовать. Вот чему я научился из бизнеса.

С таким подходом я продолжал писать, и с каждым шагом мои читатели — каждый десятый постоянный — росли. Я продолжал писать вещи, которые хотел, именно так, как хотел — и если это обеспечивало мою жизнь, то чего еще желать?

Когда я только начинал, то мог бежать всего двадцать или тридцать минут. Даже это заставляло меня задыхаться, сердце выскакивать, ноги трястись. Я стеснялся соседей, которые видели как я бегаю, но продолжал, и мой пульс пришел в норму. Тут мне помогли не скорость или дистанция, а ежедневный регулярный бег.

Наряду с едой, сном, домашними делами и писательством, бег внедрился в мою ежедневную рутину. Это стало естественной привычкой и я стал меньше стесняться. Купил беговое снаряжение, нормальные кроссовки, а также секундомер. Прочитал книгу о беге.

Самая большая моя удача, что я родился с сильным и здоровым телом. Это позволяет мне бегать ежедневно уже почти четверть века. Я никогда не травмировался и не болел.

Я не великий, но сильный бегун. Это один из немногих даров, которыми могу гордиться.

В 1983 году я принял участие в своем первом шоссейном старте. Это была короткая дистанция — пять километров, но впервые в жизни я прицепил булавками номер к своей футболке и ждал в толпе других бегунов команды: «На старт, внимание, марш!».

После я подумал, что было не так уж плохо! В мае того года я пробежал 15-километровый забег вокруг озера Яманака, а в июне хотел испытать свой предел — бежал вокруг Императорского Дворца в Токио. Пробежал семь кругов — в сумме 36 км в приличном темпе и мои ноги совершенно не болели. Так я понял, что мне по силам марафон, но не подозревал, что самая сложная часть начинается после 36-го километра.

Когда я смотрю на свои фотографии 80-х, то впечатляюсь как с таким телом мне удалось пробежать марафон: не развитые мышцы, руки тонкие, ноги худые. На сегодняшний день я пробежал 26 марафонов, после многих лет бега моя мускулатура кардинально изменилась. Но даже тогда я мог чувствовать физические изменения, которые случались со мной каждый день, это делало меня счастливым. Я чувствовал, что после 30-ти у моего тела еще большой потенциал.

Параллельно изменилось и питание. Я стал есть преимущественно овощи, а рыба стала основным источником протеина. Мясо я и раньше не любил. Сладкое тоже. Сократил потребление риса и алкоголя, стал употреблять только натуральные продукты.

Я считаю, что иметь тело, которое легко наберет вес, это скрытое благословение. Другими словами, чтобы не набрать вес я должен тяжело работать каждый день, следить за тем что я ем, и умерить свои слабости. Люди, которые легко держат вес, не нуждаются в упражнениях или необходимости следить за рационом. Именно поэтому с возрастом их физическая сила убывает. Те из нас, кто легко набирает вес, должны считать себя счастливцами от того, что красная линия дозволенного так ярко видна.

Это справедливо и для работы писателя. Писатели, которых природа одарила талантом, могут писать непринужденно. Как вода из природного источника, предложения бьют ключом без особых усилий. К сожалению, я не из этой категории. Мне нужно уйти в горы с киркой и выкопать глубокую яму прежде, чем я найду источник своей креативности. Новый роман — новая яма. Как только я видел, что источник опустошается, то двигался к следующему. Когда люди, которые возлагают все надежды на естественный источник таланта, находят его пустым — они в беде.

Когда я говорю людям, что бегаю каждый день, то некоторые очень удивляются. «У тебя большая сила воли», — говорят они. Конечно здорово, когда так превозносят — это гораздо лучше, чем быть опущенным на землю. Но я считаю, что не только сила воли помогает нам что-то совершать. Мир не так прост. Я даже не считаю, что есть взаимосвязь между ежедневным бегом и силой воли. Я считаю, что смог бегать каждый день на протяжении 25 лет по одной причине — это мне подходит. Или потому, что мне это не тяжело.

Люди естественным образом продолжают делать то, что они любят и не делают то, что не любят.

Именно поэтому я никогда не рекомендую людям бегать. Если у человека есть хотя бы малейший интерес в беге на длительные дистанции — он начнет бегать. Если человек не заинтересован, никакие убеждения не повлияют.

Марафонский спорт не для каждого, также как и писательство — профессия не для всех. Никто мне не советовал и не предлагал быть писателем. У меня всего лишь была идея быть определенным человеком и я следовал ей. Люди стают бегунами потому, что они хотят стать ими.

Независимо от того насколько мне подходит бег, всегда есть дни, когда я ленюсь и ищу отговорки. Однажды я брал интервью у олимпийца Тошихико Секо, сразу после того, как он завершил карьеру. Я спросил: «У бегунов вашего уровня случается, что не хочется бежать тренировку?» Он пристально посмотрел на меня и ответил голосом, ясно указывающим глупость моего вопроса: «Конечно! Все время!»

Сейчас я еще раз убеждаюсь насколько глупым был вопрос. Я и тогда это понимал, но так хотел услышать ответ от бегуна такого уровня. Я хотел знать, что несмотря на то, что мы в разных мирах в силе и мотивации, мы чувствуем одно и то же, когда завязываем утром шнурки. Ответ Секо был большим облегчением. В итоге я пришел к мысли, что мы все равны.

Каждый раз, когда мне не хочется бежать, я задаю себе вопрос: «Ты смог обеспечить себе жизнь, работая новеллистом дома, в установленные тобой часы. Тебе не нужно добираться на работу в забитом поезде или присутствовать на скучных встречах. Ты понимаешь, как тебе повезло? В сравнении с этим, час бега по окрестностям это пустяк, верно?»

Тогда я завязываю шнурки и отправляюсь бегать без сомнений. Я говорю это, прекрасно осознавая, что есть люди, которые бегают каждый день, вдобавок к переполненным поездам и утомительным совещаниям.

Тридцать три — именно столько лет мне было, когда я начал бегать. По-прежнему достаточно молод, но уже не молодой человек. В таком возрасте умер Иисус Христос, а жизнь Ф. Скотт Фицджеральда клонилась к закату. Это возраст перекрестков и выбора пути. В 33 года я начал жизнь бегуна и это была моя запоздалая, но настоящая точка отсчета как писателя.